То ли собор, то ли космический шаттл: как выглядят современные церкви
Постсоветскому человеку церковная архитектура может казаться чем-то статичным и незыблемым. Однако во всем мире место для умиротворения эволюционировало вместе с остальной архитектурой, а также самим представлением о духовном поиске. Bird In Flight вспомнил, что храмы — это не только купола и базилики.
Кажется, нет ничего более консервативного, чем архитектура культовых сооружений. С любой религией ассоциируется тот или иной архитектурный канон, сформировавшийся много сотен лет назад. Для некоторых конфессий он несколько размыт, но вряд ли для православия и точно не для его постсоветской версии: у большинства людей не без помощи политики государства, церкви и СМИ сложилось достаточно четкое представление о том, как должен выглядеть православный храм.
До 1917 года отечественная культовая архитектура была частью архитектурного мейнстрима: она синтезировала каноны и архитектурную моду. Безусловно, образ купольного храма прошел через все эпохи, однако между сооружениями различных веков обнаружится множество наглядных различий. Постсоветское же храмовое строительство ставит во главу угла соответствие историческим эталонам, упрощенным до поверхностных и легко читаемых смыслов.
После разрушения и десакрализации культовой архитектуры, которую принесла советская эпоха, церковь старается заполнить образовавшуюся пустоту. Она возводит бесчисленные символы-муляжи, копирующие исторические формы в железобетоне. Увы, это будет продолжаться, пока будет сохраняться слепая идеализация исторических периодов.
Тем временем в других странах развитие культовой архитектуры продолжается.
Долой декор
Первая мировая война кардинально изменила взгляды на культуру и мироустройство в целом. В 20—30-е годы в Европе и Советском Союзе стал популярен функционализм. Торжество функции над оболочкой выразилось в отрицании декора, простоте и чистоте форм и использовании современных материалов.
Культовая архитектура не осталась в стороне. В 1930 году в немецком городе Аахен по проекту архитектора и богослова (!) Рудольфа Шварца была построена церковь St. Fronleichnam, совместившая в себе католическую традицию с принципами функционализма. В этом абсолютно лишенном фасадной пластики сооружении не сразу угадаешь его назначение — только представьте себе недоумение на лицах прихожан-современников. Но, избавив церковь от привычной оболочки, архитектор смог сосредоточить внимание на главном — самой вере.
Похожий пример можно отыскать и в православной архитектуре. Примерно в это же время в чешском городе Брно архитектор русского происхождения Петр Левицкий возводит церковь Святого Вацлава. Строгие геометрические формы, отсутствие декора и аскетичность — нечто подобное уже можно было наблюдать в культовой архитектуре Новгородской республики (вспомним увенчанный куполом куб церкви Успения на Торгу).
По аналогичным принципам построен костел Воскресения Христа в Каунасе. Строительство было начато в 1932 году, но свою изначальную функцию здание обрело лишь после распада Союза — до него в помещении производили телевизоры.
Модернизм и постмодернизм
Пережив Вторую мировую, функционализм перерос в захвативший всю планету модернизм. Многие крупные города Европы лежали в руинах и требовали масштабной реконструкции; воссоздание исторической архитектуры шло с намеренным добавлением откровенно нового и современного.
Воплощением такой установки стала Мемориальная церковь кайзера Вильгельма в Берлине: законсервированная руина некогда самого высокого в городе собора была противопоставлена современным минималистичным объемам, где были сделаны новые помещения для служений.
Растущее влияние ответвления модернизма — брутализма — вылилось в повсеместное строительство тяжеловесных зданий, без стыда оголявших мощные железобетонные тела на обозрение удивленному зрителю. Если здания предыдущих эпох хотя бы в общих чертах соответствовали привычным символам, то 60—70-е отметились явным уходом от традиций: образ каждый раз создавался заново в соответствии с замыслом архитектора. Этот процесс был подкреплен проведенной в 1963 году католической церковной реформой, позволившей совмещать в помещениях религиозные и светские функции.
Постмодернизм 80—90-х окончательно размыл любые границы: отныне культовое здание стало уникальным продуктом взаимодействия архитектора, заказчика, места и запросов общества.
Это соответствует главной роли современного храма — предоставлению человеку места для возвышения над материальным миром. Задача архитектора — создание пространства, где прихожанин сможет найти спокойствие и умиротворение. А замена поиска на поклонение привычным образам-знакам вряд ли может способствовать духовному росту человека, который должен быть главнейшей целью любой веры.